Международное рейтинговое агентство Moody's повысило суверенный рейтинг России до инвестиционного уровня. До пятницы прошлой недели Moody's оставалось единственным агентством из так называемой «большой тройки», удерживавшим рейтинг России на «мусорном» уровне Ba1. На первый взгляд, это может восприниматься как однозначный позитив. Но так ли это на самом деле? Станет ли данная новость драйвером для притока качественно свежих инвестиций в российскую экономику? И если да, то в каком объеме?
Те иностранные инвесторы и, в первую очередь, международные инвестиционные фонды, чьи инвестиции жестко регламентированы, и работающие в так называемых странах с развивающимися экономиками (EM), и так уже присутствовали на российском финансовом рынке. Для этого факта им было достаточно наличия у России суверенного кредитного уровня от двух рейтинговых агентств из «большой тройки», в данном случае – от Fitch и S&P. Отчасти агентство Moody's сыграло в игру «догонялки»: присвоило рейтинг, которому российская экономика уже соответствовала. При наличии формальной возможности повысить потолок рейтинга России в минувшем году Moody's «пересидело» введение новых санкций и снижение мировой цены на нефть. Экономика России продемонстрировала, что она способна держать подобный внешний удар несколько кварталов подряд и остается способной обслуживать свои долги. Однако также понятно: то, что российская экономика смогла держать «внешний удар», было обеспечено за счет экономии в бюджете, ограничения социальных институтов и т.п. – то есть за счет населения, за счет стагнации этой самой экономики. На долгосрочном горизонте, конечно, это нехорошо.
В долгосрочной же перспективе данное событие ничего российскому фондовому рынку не дает. При этом стоит помнить, что у всех рейтинговых агентств различная методология рейтингования, и прямого соответствия между их рейтинговыми шкалами нет – разные факторы имеют разный вес и т. п. И рейтинговая методология Moody's больший упор делает на экономическое положение и способность обеспечивать долг на краткосрочном горизонте времени – тогда как, например, у S&P вес этого фактора меньше, зато больше учитывается потенциал долгосрочного развития. То есть повышение рейтинга от Moody’s лишь констатирует факт, что Россия в состоянии обслуживать свои долговые обязательства при текущем пакете санкций и при текущей конъюнктуре мировых цен на нефть.
Таким образом, случившееся в ночь с 8 на 9 февраля 2019 года повышение кредитного рейтинга от Moody's не переводит российский финансовый рынок из категории «мусорного» рейтинга в категорию «инвестиционную», поскольку он и так уже был инвестиционного уровня. Иначе говоря, притока средств от качественно новых инвесторов мы не получим. Переводя выше сказанное в практическую инвестиционную плоскость, можно отметить, что госдолг России и отечественный фондовый рынок в результате могут получить от иностранных инвесторов, и так уже присутствовавших на локальном рынке, разве что лишь несколько большее выделение (аллокацию) средств. Однако новые не придут.
Могут быть разыграны отдельные корпоративные истории: вслед за повышением «потолка», то есть суверенного рейтинга России, от Moody's следует ожидать повышения индивидуальных рейтингов ряда компаний федерального уровня. И тут возможны нюансы — не у всех так называемых «квазисуверенов» сейчас есть кредитные рейтинги инвестиционного уровня сразу и от Fitch, и от S&P. Так что, если каким-то российским компаниям будет присвоен рейтинг уровня Ваа3 от Moody's, есть шанс, что их ценные бумаги попадут в разряд «инвестиционных» и, таким образом, получат дополнительный приток средств от иностранных инвесторов. Но эти точечные истории будут не столь значимыми. Для отдельных акций они могут сыграть роль катализатора роста – но в этой фразе главное слово «могут», так как, вообще говоря, не обязаны.
Итак, случившееся повышение рейтинга от Moody's может в теории привести к остаточному притоку инвестиционных средств в отдельные корпоративные истории и к поддержанию новой волны керри-трейда. Но далее заметим, что данное событие не стало неожиданностью, хотя я его ожидал несколько позже – где-то к марту. И нетрудно заметить, что приток керри-трейдеров появился где-то в 20-х числах декабря, а стал ощутим с 9 января. То есть, само это событие во многом по состоянию на вечер пятницы уже было в цене.
А это значит, что его наступление говорит в пользу не только некоей ребалансировки инвестиционных портфелей, но и в пользу локальной фиксации прибыли. И теперь растут опасения в отношении дальнейшей среднесрочной конъюнктуры российского фондового рынка, так как этот драйвер возможного роста уже реализовался, а другие драйверы менее ожидаемы.
Директор деператмента риск-менеджмента IQG Asset Management Александр Баранов