Инфляция — это зло: как перевернуть все с ног на голову

Недавно Пол Донован, главный экономист UBS Global Wealth Management, в интервью Yahoo Finance заявил, что сегодняшняя волна инфляции обусловлена жадностью корпораций, которые пользуются моментом и наращивают маржинальность.

Такая позиция не выдерживает никакой критики и представляет собой аберрацию кейнсианского экономического сознания.

Донован говорит о том, что инфляционный постковидный цикл состоит из трех волн, вызванных разными причинами.

Первая волна, по мнению Донована, поднялась под воздействием спроса постковидного восстановления.

Затем последовала вторая волна, вызванная кризисом предложения — разрывами в логистических цепочках и энергетическим кризисом.

Сегодня мы находимся в эпицентре третьей волны, как утверждает Донован, триггер которой — стремление компаний сохранить и увеличить прибыль. Донован называет это инфляцией, основанной на жадности, когда компании, ориентированные на потребителя, ближе к концу производственной цепочки убеждают покупателей принять повышение цен, используя правдоподобные объяснения (например, исторически повышенную инфляцию).
Однако, по словам Донована, истинная причина таких повышенных цен может быть больше связана с увеличением маржи и поддержанием высокого уровня настроений инвесторов, чем с увеличением затрат на производство.

Такая «левая» позиция типична и характерна для многих кейнсианских экономистов, не желающих расставаться со своими иллюзиями. Именно претворение этих иллюзий в жизнь на протяжении последних десятилетий и привело нас к удручающим глобальным гиперсдвигам. Нежелание рассматривать нынешний инфляционный цикл как очевидное последствие дирижистской кейнсианской экономической политики может привести к печальным последствиям.

Действительно, инфляция может иметь разные видимые причины. Например, инфляция, на первый взгляд, может быть триггирована спросом или предложением. Действительно, рынок цикличен, однако если рыночные отношения не искажены "государственной заботой", баланс будет найден более или менее быстро. Но сегодня об этом речь даже не идет: правительство и ФЕД являются главным драйвером экономического поведения агентов.

Очевидным является то, что в современном нам мире корень любой инфляции один: это монетарная и фискальная политика государства, а не рыночные девиации спроса и предложения.

Безостановочное расширение кредита искажает как потребительские, так и производственные предпочтения. Потребители планируют свое потребление, исходя из легкой доступности денег, производители планируют свои инвестиции и загрузку производственных мощностей, исходя из постоянства роста потребительского спроса и дешевого кредита. Причем это касается не только национальных производителей, но и глобальных, обслуживающих потребительские запросы развитых стран.

Разумеется, когда система «легких денег» ломается, и спрос начинает опережать предложение, возникает инфляционное давление: денег много, товаров мало, инфляция растет. Очевидно, что рост инфляции означает рост цен не только на конечные товары, но и на производственные компоненты, что неизбежно увеличивает расходы производителей и снижает их прибыль.

Производители вынуждены лавировать между возможностью сохранить маржинальность и не слишком значительным увеличением цен на товары, чтобы они оставались доступными для покупок. В рамках дирижистской парадигмы экономической политики ФЕД делает единственное, что он может — увеличивает ставку кредитования и высасывает ликвидность с рынка, что естественным образом увеличивает стоимость кредита, то есть расходы производителей растут еще больше. При этом, имея существенный запас сбережений и ожидая высокую инфляцию в ближайший год, потребители продолжают активно потреблять, и перекос между предложением и спросом усугубляется.

Наряду с этим, благодаря экспансивной экономической политике и раздаче правительством бесплатных денег во время пандемии и сохранению высокого уровня социальных расходов, масса людей предпочли не работать, а недостаток в мигрантской рабочей силе так и не восполнился до конца, дефицит трудовой силы по-прежнему существует. Напряженный рынок труда означает рост зарплат — еще один выстрел в производителей, еще один фактор роста расходов.

Наконец, неуемные аппетиты правительства на рост госрасходов означает неизбежно неблагоприятную фискальную и регулятивную среду для производителей, что не добавляет импульса к экономическому росту и интенсификации деловой активности.

Как в таком случае выживать производителю в условиях инфляции компонентов, сохранения высокого потребительского спроса, экстраординарной ставки кредита и большого фискально-регуляторного навеса?
Не стоит забывать, что у производителей есть акционеры, есть работники, и задача бизнеса по определению — увеличение прибыли, продаж и максимизация маржинальности. Странно упрекать бизнес в том, что он перекладывает издержки на потребителей, увеличивая цены. Желание социализировать бизнес или требовать от него излишней социальной ответственности — просто экономический абсурд.

Что действительно нужно сделать — изменить вектор порочной экономической политики, основанной на росте госрасходов, безостановочном расширении государства в экономике и непрерывном расширении кредита. Собственно, именно за это бились республиканцы в Сенате, принуждая администрацию Байдена снизить госрасходы в обмен на поднятие планки госдолга.

Надо понимать, что все экономические и иные (!!!) глобальные кризисы, которые мы имеем сегодня и через которые прошли последние 20 с лишним лет, — это последствия расширения государства. В частности, нынешний инфляционный цикл вызван исключительным и неадекватным монетарным стимулированием и расширением государственного участия в рыночных процессах. Когда слон заходит в посудную лавку, он обязательно в конце концов разнесет там все вдребезги.

Одна из главных и, откровенно говоря, утомительных повесток сегодняшнего дня состоит в бесконечных обсуждениях, почему растет рынок, когда столько проблем: инфляция высока, а экономические данные неутешительные… Эти обсуждения практически бессмысленны, поскольку до тех пор, пока правительство и ФЕД являются источником экономических изменений, все будет зависеть от них, и движения рынка — также.
Правительство подсадило рынок и всю экономику в целом на монетарную иглу, и, как любой наркоман, рынок требует большей дозы — дозы ликвидности. Не дать ее рынку означает вызывать цунами невиданного масштаба, когда активы и залоги обесценятся, что естественно приведет к масштабному банк-рану и кризису в страховой и пенсионной индустриях.

Рынок верит в то, что на фоне фактической стагфляции, когда инфляция находится на высоком уровне, а экономическая активность снижается, ФЕД будет вынужден добавить ликвидности и понизить ставку. При этом рациональных прогнозов, когда и при каких условиях ФЕД начнет сворачивать ограничительную политику, нет ни у кого, поскольку никто не может знать, что и в какой момент ФЕД решит продолжать: гасить инфляцию или стимулировать экономическую активность через очередную порцию легких денег (по-другому теперь они не умеют).

Участникам рынка остается только убеждать себя в том, что ФЕД и правительство не допустят коллапса и дадут столько денег, сколько понадобится. Как всегда в экономике, все определяется ожиданиями. Беда только в том, что ожидания могут не встретиться с реальностью. А реальность такова, что на фоне слома и реконфигурации глобальных обменов ФЕД и правительство неизбежно сталкиваются с тем самым выбором: достижение целевых показателей по инфляции или удержание экономики на плаву. Хороших решений здесь нет, а неравновесие обеспечено искажениями государственной экономической политики.

Но рынок верит в лучшее будущее (а что еще остается?), инфляция в активах растет, несмотря на то, что производителям все сложнее удерживать прибыль и маржинальность на прежних уровнях.

Экономистам вроде Пола Донована следовало бы упрекать в инфляции не жертву — производителей и бизнес, а источник проблемы — правительство и ФЕД.