Перефразируя старое выражение, скажем: «"Ястребы" в ФРС – горе на рынках». Ну или не горе, но нервотрепка – как минимум.
Вслед за публикацией протоколов мартовского заседания:
• Индекс S&P 500 (^GSPC) снизился на 0,97%,
• Dow Jones Industrial Average (^DJI) на 0,42%,
• NASDAQ Composite (^IXIC) на 2,22%,
• Crude Oil May 22 (CL=F) на 4,89%.
• Treasury Yield 10 Years (^TNX), между тем, выросли на 2,07%,
• Gold Jun 22 (GC=F) на 0,05%,
• И, наконец ICE U.S. Dollar Index (^NYICDX) на 0,15%.
Бегство инвесторов от риска объясняется готовностью регулятора начать сокращать активы на балансе центробанка с шагом $95 млрд в месяц ($35 млрд в ипотечных ценных бумагах (MBS) и $60 млрд в гособлигациях США).
Эксперты Wall Street ранее ждали, что диапазон составит $60–90 млрд в месяц. При балансе в $8,9 трлн речь идет о сокращении примерно на 1% в месяц. По всей видимости, согласование программы количественного ужесточения (QT) может состояться на майском заседании ФРС.
Чем обусловлено ужесточение риторики?
В первую очередь, опасениями, что повышенные инфляционные ожидания могут закрепиться дольше, чем предполагалось ранее. Из минуток также следует, что члены FOMC готовы проголосовать за повышение базовой процентной ставки на 0,5 п.п. — до 0,5−0,75% годовых.
В принципе, жесткость ФРС выглядит вполне оправданной на фоне того, что индекс потребительских цен в феврале вырос на 7,9%, что является самым высоким показателем с 1982 г. Цель ФРС по инфляции в 2% основана на отдельном показателе — индексе цен на личное потребление, который вырос на 6,4% за 12 месяцев до февраля
Что это все означает для рынков?
Вчера мы уже об этом писали. Теперь немного раскроем тему. В прошлый раз сокращение баланса ФРС закончилось кризисом на рынке РЕПО. Для разрешения ситуации даже пришлось вернуться к «покупкам активов».
Тогда Джером Пауэлл заявил, что цель новой скупки – именно улучшить ситуацию на рынке краткосрочного кредитования, а не поддержать экономику, как после кризиса, с помощью программы денежного стимулирования, которое еще называют количественным смягчением (QE).
Стоит ли надеяться, что регулятор извлек урок из прошлой ситуации, и подобного в будущем никогда не повторится?
Что касается фондового рынка, в Morgan Stanley ожидают снижения S&P 500 по меньшей мере на 13% в период до сентября. Майк Уилсон, наиболее яркий приверженец медвежьего рынка, считает, что S&P 500 закончит год на отметке 4400 — то есть примерно на 9% ниже исторического максимума индекса, достигнутого 4 января.
В конце марта стратеги Goldman Sachs и UBS также отмечали, что не видят большого потенциала для роста S&P 500 в краткосрочной перспективе.
Мой прогноз остается прежним: прежде всего, можем рассчитывать на возрастающую волатильность.
Предсказывать уровень индекса S&P 500 в текущих условиях, на мой взгляд, достаточно глупо. Многое зависит в итоге от того, получим ли мы в итоге рецессию в мировой экономике.
Пока, несмотря ни на что, рецессией не сильно пахнет. Однако все может измениться ближе ко второй половине года.
Вероятность? По мне, около 40%.
Далее будем смотреть.