Рост ВВП РФ 2018: история одного противоречия

На днях МВФ в очередной раз выдвинул крайне противоречивый прогноз, заявив о снижении роста мировой экономики в 2018-2019 годах до 3,7% (с 3,9%), и при этом повысив прогноз по росту ВВП России до 1,7% в 2018 и 1,8% в 2019. Напомню, летом аналитикам МВФ казалось, что российская экономика вырастет на 1,8%, что вполне укладывалось в рамки оптимистического прогноза ЦБ и Минэкономразвития, и лишь в начале осени позволит себе легкое снижение. Буквально на следующий день стало известно, что ВВП в августе затормозился до 1% год к году и в сентябре показал печальные 1,1%, а общий рост с января по август составил 1,6% (1,3% в третьем квартале). Счетная палата заявила, что указ Президента по вхождению России в топ-5 мировых экономик к 2024 году невыполним – даже если к 2021 году темпы роста вырастут до 3,1%, страна все равно будет отставать от общемировых. Что же мешает начать ускорение сейчас?

Главным фактором роста и МВФ, и Всемирный банк считают рост экономики по паритету покупательной способности и рост цен на нефть. Однако оба эти фактора находятся под постоянным давлением: нефть волатильна более чем на 15% в месяц, хотя и показывает достаточно впечатляющий рост, а паритет покупательной способности, как ни крути, в значительной мере зависит от курса национальной валюты. Если в Китае, по паритету покупательной способности давно обогнавшему США, этот фактор нивелируется жестким контролем за курсом юаня (причем даже на офшорных биржах его курс в полной мере не свободен), и даже принудительная девальвация национальной валюты Поднебесной на более чем 7% с начала года существенно на этот показатель не повлияла, то в России, сохраняющей значительную зависимость от доллара, этот показатель может меняться вплоть до 10 п.п. в течение года. Как правило, в негативную сторону.

Теперь вернемся к факторам, влияющим на внутренний рынок России как основной драйвер роста. Напомню, и МВФ, и ЦБ согласны в тезисе, что цены на нефть драйвером экономического роста быть не могут, так как текущая экономическая модель, построенная на нефтяном экспорте, изжила себя и взрывного роста, на который рассчитывает правительство, дать не может. А на него в основном влияют три фактора: курс национальной валюты или хотя бы его стабильность, рост внутреннего производства, коль скоро страна зависит от экспорта подготовленного сырья, рост деловой активности и рост благосостояния населения. Факторы эти, конечно, взаимосвязаны, спад в одном порождает спад в другом. Но тут российской экономике похвастаться нечем: производство в сентябре замедлилось до 2,1% в годовом выражении, а розничная торговля – до 2,2%.

Минэкономразвития склонен связывать это падение с отрицательным вкладом сельскохозяйственной отрасли, рост которой осенью замедлился до 6%, однако по данным Росстата сельское хозяйство в российской экономике занимает порядка 5%, и его замедление ну никак не может оказать такой эффект на ключевые факторы роста. В целом вялая динамика обрабатывающего производства, которая также отмечается ведомством как причина спада (а именно – отрицательный вклад в ВВП в размере 0,1%) – следствие реализации государственных программ в этой области, показавших неплохой бумажный рост весной и в начале лета и фактически прекративших его в августе. Причин к снижению деловой активности в обрабатывающем производстве довольно много, главная из них – это недоинвестирование. Тот же Краснодарский край, лидер по объемам госинвестирования в феврале-апреле, показал в сентябре скромный рост в 3,1% год к году, хотя в прошлом году этот показатель составил 4,6%. Кстати, производство пищевой промышленности в регионе выросло на 10% с начала года (это к вопросу о вкладе сельского хозяйства в ВВП).

Главный же фактор, то есть доходы населения, демонстрирует наихудшую динамику. В сентябре, по данным Росстата, доходы населения усилили снижение до 1,5% в годовом выражении. В августе, напомню, этот показатель составил 0,9% без учета фактора сезонности. Как известно, реально располагаемые доходы населения высчитываются по принципу средней заработной платы за вычетом коммунальных платежей (которые почти во всех регионах не изменились) и потребительской корзины (то есть, с поправкой на инфляцию). Если доходы не растут, соответственно, они снижаются, ничего в этом сверхъестественного нет. А так как инвестиции в производство дадут эффект, дай бог, к концу года, говорить о реальных механизмах роста, боюсь, не приходится.

Простое увеличение заработной платы хотя бы бюджетникам без роста производительности труда и без финансовых механизмов (то есть, банковского кредитования) чревато разгоном инфляции. Банковский сектор в связи с жесткой монетарной политикой ЦБ не в состоянии обеспечить даже госпредприятия льготными кредитами, а закредитованность частного сектора по-прежнему достаточно высокая. Получается замкнутый круг, в рамках которого российская экономика растет исключительно за счет цен на энергоносители и металлы, которые начинают отыгрывать падение, связанное с торговым противостоянием США и Китая. Потому из всех точек зрения на перспективы российской экономики до конца года, а именно, консенсус-прогноза российских аналитиков (1,7%), МВФ и Всемирного банка (1,8%), Минэкономразвития (1,9%) и ЦБ (1,3 – 2%), ближе всех к истине пока ЦБ. С учетом рисков в российской экономике – именно в консервативном прогнозе.

Руководитель управления анализа валютных рисков Dukascopy Bank SA Евгения Абрамович