В конце недели Газпром (MCX:GAZP) начал уведомлять клиентов о переходе на новую схему оплаты. При этом газ продолжает поступать – транзит через Украину, в соответствии с долгосрочными контрактами, на максимуме, а на холодные ночи выходных Газпром даже забронировал символический объем на прокачку по газопроводу Ямал-Европа.
Ничего страшного (пока) не происходит. Но давайте порассуждаем – а «что, если»?
Оценок разрушительного эффекта прекращения российских поставок для немецкой промышленности было немало. С заявлениями о возможной остановке производства и массовых увольнениях выступали химики, сталелитейщики, бумагопроизводители.
Такие макроисследователи, как DIW и IMK, даже спрогнозировали затяжную (порядка 10 лет) рецессию в Германии и рост инфляции на 2,3% без российского топлива.
Разумеется, рассматривать 10-летние прогнозы смысла нет. Тут даже на пару кварталов вперед ничего не ясно. Если вспомнить, чего рынки боялись и на что надеялись 10 лет назад, то вовсе смешно станет. А меньше 2 лет назад нефть, как мы помним, падала ниже нуля.
Будем исходить из того, чего можно ждать относительно достоверно.
Единственное, что не вызывает сомнений в случае остановки поставок газа, – это значительный рост цен. Можем увидеть и $3000 за тыс. кубометров.
У ЕС будет 2-3 месяца, чтобы найти выход из безвыходного положения. Мы говорим о ЕС в целом, ибо в таком сценарии им потребуется скоординированный ответ, чтобы избежать риска «сепаратного» отказа от санкций.
Например, той же Германии, которая примет главный удар. Или Венгрии, у которой есть газопровод из России (через Украину), но нет выхода к морю и возможности покупать даже дорогой СПГ. Венгерский премьер обоснованно опасается, что тот СПГ Свободы, который доплывет до европейских берегов, разберут по дороге.
Почему 2-3 месяца?
На дворе начало апреля, пусть в это трудно поверить, глядя в окно. Газ – товар сезонный. Во 2 и 3 квартале (весна-лето) ЕС потребляет 36% годового объема по сравнению с 64% в 1 и 4 кварталах (осень-зима). В Германии эта разница еще больше: 34,35% на 65,55%.
С одной стороны, это значит, что в первые недели после отключения мерзнуть никто не будет. Но как быть с наращиванием запасов?
Если исходить из грубой оценки в 75-80 млрд кубометров (долгосрочные контракты плюс немного сверху, как в 2021 г.), которые Газпром поставил бы за полгода в обычной жизни, то получим, что без них запасы к началу октября останутся примерно на том же уровне, что и сейчас. То есть порядка 25-30% объема. Звучит, как катастрофа.
ЕС хочет директивно довести уровень газа в хранилищах, как минимум, до 80% накануне отопительного сезона. Но как это осуществить на практике? Надо будет как-то не дать потратить драгоценное топливо на второстепенные цели.
Может быть создана некая структура, которая будет скупать газ в хранилища. Кто это будет, и как будет финансироваться и осуществляться — вопрос технический. Хотя, на уровне ЕС всегда все непросто.
Когда в узкой газовой лавке появляется такой слон, цены неизбежно взлетают. Когда это происходит относительно плавно, рост цен можно было бы назвать хорошим рыночным механизмом регулирования спроса. Однако при экстремальных колебаниях все сложнее.
Те, для кого газ является либо сырьем, либо существенной статьей себестоимости, попадут под удар первыми. Химики и сталелитейщики Германии не зря беспокоятся. Более того, промышленный спрос является более «круглогодичным».
Пусть на «домашнее» потребление в Германии уходит порядка 44% газа, а на промышленность 28% (данные 2020 г.), львиная доля этих 44% приходится на зимние месяцы. Та самая разница в 31% между зимой и летом, указанная выше.
Летом промышленность – основной потребитель. Отбирать газ, чтобы закачать его в хранилища, придется именно у нее. Проблема тут будет не только в цене газа, но и в самой его доступности.
Цену можно было бы компенсировать налоговыми или иными льготами, которые впоследствии попробовать переложить на Газпром. Ему уже приходилось платить штраф за приостановку поставок. Но сейчас совсем другая жизнь и масштаб проблем.
Если газа нет ни по какой цене, то многие производства сократятся или вовсе остановятся.
Проблема потенциальных десятков тысяч безработных, как показывает опыт ковида, может быть не так страшна, как мультипликативный эффект по всей экономике от исчезновения тех или иных товаров. Причем список здесь может быть очень творческий и неожиданный.
Европейский бизнес и так страдает от глобальных перебоев в цепочках поставок. Добавлять новую головную боль местного происхождения точно не является для него приоритетной целью. Бизнес любит разные вызовы, но не тогда, когда под их тяжестью может рухнуть вся экономика.
Ну и конечно, европейским бюрократам придется иметь дело с социальным недовольством. Оплачивать астрономические счета за газ и электричество вместо других потребностей (у кого-то творческих, а у кого-то даже базовых) никому не нравится.
А что спаситель Байден?
В середине марта американский президент обещал помощь, выраженную в росте поставок на 15 млрд кубов СПГ в год и доведении их до 50 млрд. В прошлом году Европа получила 29 млрд кубов сжиженного газа из США. В декабре поставки выросли до 5 млрд.
Так что цели реалистичные. При высоких ценах план даже будет перевыполнен, ведь в целом экспорт СПГ из США в 2021 году превысил 100 млрд кубометров. Но в сравнении с российскими объемами это означает лишь немного подсластить пилюлю. Причем дорогую пилюлю.
Масштаб потенциальных проблем, лишений и страданий действительно велик. Поэтому нам, с другой стороны газовой трубы, кажется, что в здравом уме на перекрытие газа никто не пойдет. Однако люди — такие существа, которые порой ведут себя так, будто они не в этом самом здравом уме. Особенно, последнее время.