Есть одна крайне интересная тема, о которой я периодически задумываюсь. Что будет делать ФРС с раздутым балансом, когда экономика рано или поздно восстановится после коронавируса?
После кризиса 2008 года ФРС в течение двух лет расширила свой баланс на $1,4 трлн. В этом году за три месяца ФРС добавила к балансу почти $3 трлн. Поэтому очень любопытно развитие событий после того, как экономика США больше не будет нуждаться в количественном смягчении таких масштабов.
Сейчас ФРС дает понять, что готова продолжать скупку активов, и что главный приоритет – сохранение максимального количества рабочих мест. Безработица в США сейчас практически в два раза выше докризисных уровней. И то, такие показатели были достигнуты благодаря щедрой поддержке правительства.
Глава ФРС, Джером Пауэлл, подает сигналы, что в силу крайне тяжелой обстановки на рынке труда ФРС готова закрыть глаза на повышение инфляции и продолжить покупку государственных облигаций. Проблема в том, что последствия коронавируса будут долгосрочными, безработица не упадет до докризисных уровней моментально. Судя по всему, QE от ФРС будет продолжаться достаточно долгий срок.
Как ФРС будет в дальнейшем избавляться от активов на балансе? На мой взгляд, более актуальный вопрос заключается в том, будет ли ФРС вообще это делать?
Исторический опыт показывает, что продавать активы с баланса достаточно трудно. Например, в 2008 и 2010 проводились масштабные программы количественного смягчения (не такие масштабные, как сейчас, но все же). С тех пор участие ФРС в экономике выросло и привело к воистину поразительным искажениям.
В начале 2008 избыточные резервы коммерческих банков составляли примерно $1,8 млрд. В 2014 они достигли $2,7 трлн. Кстати, в мае этого года они составили $3,2 трлн. Огромные избыточные резервы особенно опасны в сочетании с низкими ставками, так как финансовые институты имеют много свободных денег и готовы их инвестировать в рисковые активы в поиске хоть какой-то доходности. То, что ФРС вкачала в банковскую систему сотни и сотни миллиардов долларов после кризиса 2008, уже создало массу искажений и перегрело рынки, переоценило многие активы. Таким образом, QE приводит к накоплению рисков в финансовой системе.
В середине 2006 года, когда еще не было раздувания «ипотечного пузыря» и не было ни одного QE, отношение индекса S&P 500 к прибыли находилось в районе 16-18. В период 2016-2018 годов этот же показатель находился в районе 23-25. Здесь важно именно то, что этот показатель в относительно спокойные времена значительно вырос. То есть для американской экономики подобный рост стоимости акций к прибыли стал чем-то вроде «новой нормы» из-за того, что в экономике такой избыток ликвидности, что активы стали стабильно переоценены.
Та же ситуация с доходностью казначейских облигаций. В 2006 реальная доходность 10-летних облигаций правительства США находилась в районе 1,5%, а с 2016 по 2018 год средняя реальная доходность составляла около 0,4%.
Все всё понимали, но ничего поделать не могли. Начиная с 2013 года, главы регулятора предпринимали попытки обратить вспять процесс расширения баланса ФРС.
Проблема была в том, что, как только появлялись новости об этом, рынок реагировал паникой. ФРС, как и хотела еще со времен кризиса 2008 года, создала систему, через которую она может влиять на цены активов. Ирония заключается в том, что ФРС это удалось в полной мере, и теперь на цены активов влияет как рост баланса, так и его снижение. Нужно бояться своих желаний.
Один из примеров панической реакции на сжатие баланса произошел 19 июня 2013 года, когда председатель ФРС Бен Бернанке на пресс-конференции объявил о сокращении своей программы ежемесячной покупки облигаций в размере $85 млрд в месяц. Во время пресс-конференции процентные ставки по 10-летним казначейским облигациям выросли с 2,20% до 2,35% в течение дня; к 25 июня – до 2,60%.
Бурная реакция рынков на объявление о сокращении баланса и нерешительность ФРС в этом вопросе происходят по крайне неприятной причине. Она заключается в том, что сегодня в рыночные цены активов заложено продолжение вливаний ликвидности в экономику со стороны ФРС.
Пауэлл, нынешний председатель ФРС, давно высказывал мнение, что с количественным смягчением сопряжены значительные искажения, поэтому в октябре 2017 года стартовала программа снижения баланса ФРС на $50 трлн в месяц. Но и эту программу пришлось свернуть, начиная с сентября 2019 года. В связи с падением экономической активности, баланс начали снова наращивать.
Даже в более-менее спокойные времена ФРС не удавалось сжать баланс в достаточном объеме. Сократить свое присутствие на финансовых рынках в посткоронавирусной американской экономике будет еще сложнее. ФРС проникает во все большее количество сфер экономики в ходе программ поддержки, это усугубляет уже присутствующие на финансовых рынках искажения в ожиданиях и оценке активов. То, что мы наблюдаем сейчас, можно назвать «иглой количественного смягчения», с которой не так просто слезть.
К слову, наша страна уже десятки лет пытается слезть с «нефтяной иглы». И что? Процесс «слезания с игл» – это процесс вечный.
Все программы количественного смягчения ФРС до пандемии пополнили баланс системы максимально на $3,5 трлн. Перед началом пандемии регулятору удалось снизить активы лишь на $350 млрд. То есть ФРС удалось избавиться только от 10% того, что они скупили, начиная с 2008 года. Причем даже до пандемии регулятор планировал наращивать баланс, а не снижать его.
Из-за пандемии ФРС купила активов еще на $2,8 трлн. То есть, если ФРС захочет, например, полностью перестать вмешиваться в финансовый рынок, ей нужно будет избавиться от почти 90% купленных ею ценных бумаг.
Для того, чтобы осознать, насколько это нереализуемо, достаточно вспомнить, что за 11 лет (после кризиса 2008) ФРС смогла продать только 10% купленных ценных бумаг. Ситуация усугубляется еще и тем, что зависимость экономики от количественного смягчения в ходе пандемии стала значительно выше. Более того, из-за искажений, которые только растут от вмешательства ФРС, будут расти и риски на финансовом рынке. Значит, кризисы, с которыми будут сталкиваться США после коронавируса, будут бить по экономике сильнее, если ФРС прекратит печатать деньги.
Чем дальше ФРС заходит, тем сложнее будет начать снижать баланс в дальнейшем. Причем я говорю не только про этот кризис и его последствия, но и про будущие кризисы.
Возникает резонный вопрос: когда ФРС прекратит печатать деньги?
В любой экономике всегда бывают кризисы, причем они, как правило, длятся дольше оживлений. Поэтому зависимость американской экономики от ликвидности ФРС, судя по всему, будет вынуждать регулятор печатать деньги всегда.
Есть ли этому предел? ФРС будет намеренно снижать свой баланс только когда потери от этой политики будут меньше, чем потери от удержания баланса на старом уровне. Как мы понимаем, для США потери от снижения баланса потенциально очень большие. Поэтому достаточно сложно себе представить что-то хуже обвала рынков при прекращении QE. Возможно, сопоставимым по тяжести явлением можно считать двузначную годовую инфляцию и/или серьезную девальвацию доллара. Тогда ФРС, возможно, сможет пойти на целенаправленное сужение баланса. В любом случае, такая политика не обойдется без потрясений для экономики.
В ближайшем будущем ФРС точно не будет решительно избавляться от купленных активов. В далеком будущем, скорее всего, тоже.
Вывод. ФРС так и будет жить с огромным балансом, как, например, живет Япония с госдолгом к ВВП более 200%. И никуда им от этого не деться.
Более того: несмотря на красивые слова о том, что с этим безобразием что-то надо делать, баланс ФРС будет продолжать расти.
До каких величин? Думаю, это решать уже нашим внукам.